Жил-был старый поэт, такой настоящий хороший старый поэт. Раз вечером сидел он дома, а на дворе разыгралась ужасная непогода. Дождь лил как из ведра, но старому поэту было так уютно и тепло возле печки, где ярко горел огонь и, весело шипя, пеклись яблоки.
— Бедные те, кто мокнет сейчас под дождем — сухой нитки на них не останется! — сказал он, потому что он был очень добрый поэт.
— Впустите, впустите меня! Я озяб и весь промок! — закричал за дверями ребенок.
Он плакал и стучал в дверь, а дождь так и лил, ветер так и бился в окошки.
— Бедняжка! — сказал старый поэт и пошел отворять двери.
За дверями стоял маленький мальчик, совсем голенький. С его длинных золотистых волос стекала вода, он дрожал от холода; если бы его не впустили, он бы, наверное, не вынес такой непогоды.
— Бедняжка! — сказал старый поэт и взял его за руку. — Пойдем ко мне, я обогрею тебя, дам тебе винца и яблоко; ты такой хорошенький мальчуган!
Он и в самом деле был прехорошенький — глазенки у него сияли как две звездочки, а мокрые золотистые волосы вились кудрями — ну, совсем ангелочек! — только он весь посинел от холода и дрожал как осиновый лист. В руках у него был чудесный лук; да вот беда — он весь испортился от дождя, краски на длинных стрелах совсем полиняли.
Старый поэт уселся возле печки, взял малютку на колени, выжал его мокрые кудри, согрел ручонки в своих руках и вскипятил ему сладкого вина. Мальчик оправился, щечки у него зарумянились, он спрыгнул на пол и стал плясать вокруг старого поэта.
— Ишь ты, какой веселый мальчуган! — сказал старик-поэт. — А как тебя зовут?
— Амур! — отвечал мальчик. — Ты разве не знаешь меня? Вот и лук мой. Я умею стрелять! Посмотри, погода разгулялась, месяц светит.
— А лук-то твой испортился! — сказал старый поэт.
— Вот было бы горе! — сказал мальчуган, взял лук и стал его осматривать. — Он совсем высох, и ему ничего не сделалось! Тетива натянута как следует! Сейчас я его попробую.
И он натянул лук, положил стрелу, прицелился и выстрелил старику-поэту прямо в сердце!
— Вот видишь, мой лук совсем не испорчен! — закричал он, громко засмеялся и убежал.
— Нехороший мальчик! Выстрелить в старого поэта, который впустил его к себе, обогрел и приласкал, дал ему чудесного вина и самое лучшее яблоко!
Добрый старик лежал на полу и плакал; он был ранен в самое сердце. Потом он сказал:
— Фи, какой нехороший мальчик этот Амур! Я расскажу о нем всем хорошим детям, чтобы они береглись, не связывались с ним, — он и их обидит.
И все хорошие дети — и мальчики и девочки — стали остерегаться злого Амура, но он все-таки умеет иногда обмануть их: такой плут!
Идут себе студенты с лекций, и он рядом; книжка под мышкой, в черном сюртуке, и не узнаешь его! Они думают, что он тоже студент, возьмут его под руку, а он и пустит им в грудь стрелу.
Идут тоже девушки от священника или в церковь — он уже тут как тут; вечно он преследует людей! А то заберется иногда в большую люстру в театре и горит там ярким пламенем; люди-то думают сначала, что это лампа, и уж потом только разберут в чем дело. Бегает он и по королевскому саду и по крепостному валу! А раз, так он ранил в сердце твоих родителей! Спроси-ка у них, они тебе расскажут. Да, злой мальчик этот Амур, никогда не связывайся с ним! Он только и делает, что бегает за людьми. Подумай, раз он пустил стрелу даже в твою старую бабушку! Было это давно, давно прошло и быльем поросло, а все-таки не забылось, да и не забудется никогда! Фи! Злой Амур! Но теперь ты знаешь о нем, знаешь, какой он нехороший мальчик!